Боре Рывлину,доброму пацану
Ты помнишь, Боря, мы купили травку
Напоминающую чем-то краску
Зелёную, соскрёбанную с досок?
Чернушница оставила нас с носом.
Мы больше на Маяк не приезжали
И ещё долго суку вспоминали.
Тебя несло по старым адресам.
Тебе везло, ты знал об этом сам.
Тебе тепло теперь, наверно, там.
Меня ещё не мучили виденья.
На восемнадцатый мой день рожденья
"Рояль" - рекою, стриптизёрша Таня,
Которая жила за счёт свиданий,
И дифирамбы, и блатные песни...
Ты всё унёс, остались только тени.
Прости меня, что я не приезжал.
Мне не понять, как режет без ножа
День ото дня и как себя не жаль.
Бывало, ты подъедешь, поконьячим
Я в дупель, а евреи пьют иначе;
Смешные твои байки, да Лаэртский
Пел про коня и лагерь пионерский.
Перезревали элэсдэшки в поле -
Бесплатный кайф для Игоря и Бори.
Я в армию идти так не хотел,
А ты свою прошёл и не жалел,
И "на хую ты всё это вертел".
По юности ты был киномеханик.
Ну а потом для Игоря и Ани
Порнуху ставил, сам к Михею топал
И хавал с ним таблетки из Европы.
Все стены твоей комнаты в плакатах:
Артисты там и прочие развраты.
А папа твой - художник и поэт -
В исскустве свой ронял заметный свет,
Да сын его унёс. И света нет.
Ты охранял и офисы, и рынки,
И морду бил кавказскому барыге,
Но барыши считать любил не очень,-
Не по-еврейски вёл себя, короче.
Зато любил, когда кровать скрипела
И съёмная подружка в ней пыхтела.
А помнишь ты весёлый картонаж?-
Горят коты под аркой, где гараж...
Где страх, где стыд? Бред! Был бы антураж!
В "Октябрьском" в ряду сидели пятом,
Концерт БГ нам вышёл в ползарплаты,
Он пел, как кислота срывает крышу,-
Хоть плохо видно, но прекрасно слышно.
И "под на бис" хипушки задымили,
А мы перед концертом продолбили.
Я Иру там всё гладил по ноге
И под там-тамы музыки фигел.
Открылось нам пространство муз БГ.
Ты должен был молиться на святую
Родную маму,- дал же Бог такую!-
Грехи свои замаливать пред нею,
И быть живым к семидесятилетью.
Куда ты шёл бездумною дорогой?
Да всё казалось мало, вышло - много.
Ты дорогой ценою заплатил
За мнимый твой волшебный мир, прости,
Что я его в себя не пропустил.
Как ты любил ВанДамушку в экране!
Ведь он же тоже часто был на грани,
Но вот Жан-Клод по-прежнему в зените,
И до сих пор умильно-счастлив зритель.
И дедушка наш постаревший Летов
Поёт про одиночество в столетье.
Никто не дал им права умирать.
Кто тот мудак, сказавший "жизнь - игра"?
И дан ли дар свою увидеть грань?..
...А на где-то здесь твоя осталась дочь...
18.10.2007
|
