Сегодня утром на обходе
я был шокирован слегка,
когда при всем честном народе
старик ударил старика.
Сорок девятая палата
пережила сильнейший стресс,
когда вскочил больной Филатов
и с костылем наперевес
пошел в атаку на Петрова,
пошел вслепую, наугад
бурча под нос себе два слова,
два страшных слова: «Сдохни, гад!»
Пошел точь-в-точь, как в сорок пятом,
в бою за чешское село,
когда осколком тем треклятым
ему полчерепа снесло.
Тогда он чудом жив остался.
Слепой, с лицом, как сельдерей,
четыре года провалялся
на простынях госпиталей.
Филатов – он больной известный,
и в отделенье – старожил;
у нас в палате одноместной,
бывало, по полгода жил.
Его в совете ветеранов
считают вздорным стариком.
Его боится Красноштанов –
наш молодой райвоенком –
за то, что орденские книжки
старик в лицо ему швырнул
и в День Победы «крупной шишке»
руки в ответ не протянул.
Он помнит, как вбежал вприпрыжку
к нему взбешенный генерал
и заорал: «Старик сберкнижку
в Фонд Горбачева отослал!..
Мне сообщили, что в конвертик
записка вложена была:
«Спасибо вам большое, черти,
за ваши славные дела!»
Кто написал ее слепому,
спецы разведать не смогли.
Неделю рыскали по дому:
писаку так и не нашли.
Ты, военком, на старикашку
набросить должен поводок,
не то смотри.., я, как букашку,
тебя возьму под ноготок.
Детей к нему пошли из школы.
Пускай им душу изольет.
На ветеранские приколы
кой-кто из них еще клюет.
Пускай расскажет про бомбежки,
про марш-броски под артогнем.
Пускай расслабится немножко,
а мы тем временем начнем.
Для позитивного настроя
пошлем набор ему с икрой.
Кадетский корпус наш построим.
Пускай потешится герой.
Я перед строем к гимнастерке
ему медальку прикручу
и ключ от новенькой «пятерки»
«по поручению» вручу.
Старик растает, загордится,
ну, а когда дадим гараж,
глядишь, совсем угомонится
и с потрохами будет наш».
Но дед упрямым оказался,
все ожиданья превзошел:
с детьми из школы повстречался,
а за медалью не пошел.
Когда же военком с наградой
к нему пожаловал домой,
старик убил его тирадой:
«Брось в унитаз ее и смой».
Ключ от машины депутаты
пришли вручать ему гурьбой.
Он им сказал: «Вы что, ребята?..
Зачем мне тачка? Я ж слепой!»
Тогда-то власти и решили,
что дед «не дружит с головой»,
и в тот же миг о нем забыли,
как будто он и не живой.
И вот сегодня, на обходе,
Филатов снова учудил.
Петрова он при всем народе
ударом палки наградил.
Обход был долгим, как обычно.
Я даже малость подустал.
Присел на стул и методично
все пять историй пролистал.
Читать мне начал назначенья
мой ординатор-новичок.
И тут пустился в рассужденья
Петров – веселый старичок.
Ножонки выставив босые,
он стал распевно говорить
про то, как здорово в России
сегодня людям стало жить.
Он рассказал о старшем сыне,
который все к себе зовет,
про то, что тот служил с Совмине,
а нынче в Мюнхене живет.
Взахлеб, почти до заиканья
он стал вещать про то, что зять
на Земляном валу два зданья
легко сумел в аренду взять.
Хитро прищурившись, добавил,
что это сын зятьку помог,
почти что не нарушив правил,
где надо, отомкнуть замок.
Потом с каким-то вожделеньем,
карман погладив, прошептал:
«А наше удостоверенье –
оно ведь тоже капитал.
Вы не поверите, ребята.
На днях квартиру получил.
Глава управы Тослстопятов
мне ордер лично сам вручил».
Он помолчал, очки потрогал
и еле слышно прошептал:
«Меня он прям до слез растрогал:
привет сыночку передал».
И тут вскочил больной Филатов
и с костылем наперевес
пошел в атаку.
Вся палата
пережила сильнейший стресс.
|
