БЕССОННИЦА
Позавидуют везучие (Не стремился, не ловчил), Все часы ночные, лучшие, Я в подарок получил. В этот миг, и в час серебряный, Так, что кругом голова, Сердце тукало за ребрами: Раз-и, два-и, раз и два! Обреченное, косматое, До скончанья быть во мне, И мои часы отматывать В этой внутренней тюрьме. Я ж, обласканный бессонницей, Задыхаясь и кляня, Понимал, что встало солнце Специально для меня. Над домами, и над липами, Над туманом на ветру... Как пацан, я тихо всхлипывал, Засыпая поутру.
Названья НЕТ
Определители звонков, и блокираторы замков, И пара дюжих мудаков спасут ли от отстрела? Смешно поэту одному – ведь он не нужен никому! И не дрожит в пустом дому его больное тело. Конечно, я все это вру, и тихий омут – не к добру. Поэту страшно на ветру безвременья, забвенья. Вопит и корчится душа, и пусть в кармане ни гроша, Но слушает он, не дыша, как умирает время. Прости, ведь я лукавлю, брат: он стал прославлен и богат, На пальце – камень в сто карат, и отдыхает в Ницце... Но по ночам, испив вина, он знает, в чем его вина, Обрывки строк лишают сна, и бьется он, как птица. Как знаешь, клоун ли, пророк, на крик ли, или говорок, У перекрестья всех дорог мелькни недужной тенью... Вот так и жил бы без затей, не ожидая новостей, Среди зверей, среди детей. Но нет ему спасенья.
СОСЕД
За стеной – отдельная палата. Пусть она, как наша, небогата, Ну а все же, все-таки – один Дни свои больные коротает И жратву отдельную глотает Некий угловатый гражданин.
Ходит он, прямой, по коридору, Как курок, оттянут до упора, Перед ним профессора дрожат И спешат в палату, как к докладу, Ну а он внимает их докладу Зол, спокоен, как пружина сжат.
Он кого-то, верно, охраняет, Левое плечо его стекает, Словно тянет, тянет кобура, Словно давит пистолет под мышкой, Словно сводит напряженье мышцы, И вот-вот, сейчас, уже пора…
Он проходит, будто по пустыне. Взгляд его непоправимо синий. Высоко подъята голова. Горд он, что кого-то охраняет. А врачи вослед ему роняют Тайные летальные слова.
ЛЕШЕКУ
А Лешек никому не отвечает... Он голову свою в руках качает. Стихами дышит, только не к добру. Я дом запру, запруду перейду... там, у берез, я тихий свет нашарю, и смою со щеки своей беду, грибов найду - потом себе нажарю под рюмочку. Не бойтесь, не сопьюсь. Прошла пора... Пока же здесь, в березах, я, мысли растерявший и тверезый, за странного поэта помолюсь.
ДОКТОРУ ГУМИС
Милый доктор, я очень и очень здоров, хвори спрятали (временно) клещи, усмешки и жала. Я-то думал: конец, а оно, понимаешь, начало быстрой жизни моей, полной мелко наломанных дров. Этим утром мороз. Воздух пахнет бензином и кожей чудной женщины, гнавшей меня на свободу взашей. Но сложу я костер из того, что не сделал, не прожил, пусть погреется здесь вся компания местных бомжей.
|