Автомат и гитара. И неба нелепого пятна.
И качается на горизонте осколок тепла.
Шестиструнная, верная – не подводила солдата,
Но сегодня впервые за много ночей – подвела.
Разлетелась на щепки, а песня ещё не кончалась,
Шурави слишком юн, а афгани, естественно зол.
И летела до неба гитарная, струнная жалость –
Звук скупой карабина и струн разорвавшихся стон.
Подвела, не допела… не вывела пару аккордов,
И закончилась жизнь деревянной под жаркой луной…
Автомат остаётся один. Он уверовал твёрдо:
Его очередь скоро. Он может. Покуда живой.
И, проклятьем иуды, по небу – колёса рассвета.
Обрывается сердце - не будет дороги назад.
Облака застилают глаза – цвета горького пепла.
«Эх, дождя бы, братишка…», - и вздрогнул в руках автомат.
|
