Из жизни Васи Котова, служащего СОБРа. Госпиталь.
Котов Василий на спецзадании
Не по-умному сам подставился,
Собровцы тогда штурмовали здание,
Вася с черного, думал – справится.
Яркая вспышка, потеря сознания,
Рев сирены реанимации,
Очнулся в растяжках от желания
Непреодолимого – почесаться.
Хомут на шее, сам раскоряченный,
Палата вылизана – микробам не место,
«Вот влетел, дурак я накачанный»
Вошла медсестра, белая, как невеста.
Круглое лицо, русская, простая,
Халатик тугой, подчеркивает прелести,
В Васе взыграла натура мужская,
Даром, что в застывшей гипсовой крепости.
«Где я сестричка, и что со мною,
Я, как белый лист, как будто выключили»
«Да вас привезли сюда прямо из боя,
Мы еле-еле у смерти вас выклянчили.
Ведь вас чуть не по частям собирали,
Ну и живучи вы, Вася Котов,
А вы все рвались, в бреду кричали:
«Дайте водки, выпить охота»
И еще команды какие-то, маты,
Мастер вы, Вася ядреной речи…»
Голосок бьется о стены палаты,
А Вася жалеет, что он покалечен.
У Васи Котова проснулось желание,
Это первая ласточка исцеления,
Если в мыслях женское создание,
Значит у смерти нынче – несварение!
«Сестричка, какое лицо у вас русское,
И коса есть, наверное… Как вас кличут?»
«Молчите, молчите, вам не полезны нагрузки,
Я – Таня, но лучше зовите сестричка»
«Таня, прошу, подойдите поближе,
В глаза получше хочу вглядеться,
Так, хорошо, наклонитесь ниже…»
И – поцелуй, робкий, как в детстве.
«Что вы себе позволяете, Котов,
Висит в растяжках, а все туда же»
Но в голосе поощрительное что-то,
Да и лицом не покраснела даже.
Искорка, очень на счастье похожая,
Промелькнула в ее глазах…
И успокоился Василий тоже,
Понял, что он в надежных руках.
|
