Пожар стихал, уж пряча пламня рожки.
В кустах рыдал напуганный котёнок.
Дитя пропавший этой ночью кошки,
так малые дети плачут без пелёнок.
Пожарные укладывали скатки.
Проливкой добивая едкий дым.
Штакетник обгорелый после схватки,
скрипел над палисадником пустым.
Шипела зло поломанным малина.
Ей улыбался ржавый помидор.
Ночь схлынула, оставив гнить перину,
что выкинули прямо под забор.
Обрублены хвосты электролиний,
как висельника верная мечта.
Фарфоровыми шашечками лилий
столб спрятался за липу от стыда.
То был конец. Законченность пожара.
Как зачинание новых дат и зим.
Когда сгоревшее ещё дышало
дыханием болезненным и злым.
Чуть сладковатый запах растворялся,
гарцуя в струйках тоненьких дымков.
Шар солнца из-за веток поднимался,
и собирал разбитое с кусков.
Так старое вцепляется в живое,
костлявой хваткой, подсобив клюкой.
Так муж бранится с верною женою,
любимою когда-то, никакой.
Так в храм вступают ангелы и боги,
когда тот храм – без риз, колоколов.
Так мы сидим в пустыне при дороге
в чужой стране без имени, без слов.
Лелея птичку, малую надежду,
ещё душой мы тайно верим в сны.
Когда же утро? Чтобы ветер свежий
уже принёс предчувствие весны.
Чтоб птичка звонкой трелею запела,
вновь поклонилась солнцу, в новый день.
Чтоб долгая ночь шипящая отхрипела,
оставив у забора только тень.
Так долгий плач о давнем и ушедшем
безжизненен и жалок, словно стон.
Так жалок лист, прибитый ветром встречным,
что чрез мгновенье будет унесён.
Так мы себя корим и обличаем,
цепляясь за прошедшее в чудных днях.
Так по пожару часто мы гуляем,
и роемся в остынувших углях.
5 февраля 2009 г.
С-Петербург
|
