Наш человек, по сути - страшный волк.
Стезя его – сплошное одиночество.
Он в суете провидит жизни толк,
И возомнил себя земли высочеством.
И исполняя вроде бы завет,
Плодится тараканьим быстрородством,
Отбросив от себя на много лет
Понятия любви и благородства.
Напичкал золотом невыносимый быт,
Содомским предаваясь вновь утехам.
И мысль одна: - Лишь был бы чревом сыт,
И сытым бы, бахвалился успехом.
Оставив разум почивать на стороне,
Не хочет видеть главную задачу.
Дух почиет на сердца мрачном дне,
Придавленный заботами удачи.
Уже достиг невиданных высот
В потребностях всененасытной плоти,
В духовной жизни слеп, как жирный крот,
И эта слепота на высшей ныне ноте.
А мой призыв оставить хоть на миг
И суету, и скабрезные шутки
Повис как сигаретный дым,
Иль рассосался в язвенном желудке.
И хохотом встречался мой порыв-
Спасать людей, во тьме заблудших, души,
Но мой отчаянный, до крайности, надрыв
Не слышат, сирые, и не желают слушать.
Так, где ж тогда отыщете сердца,
Готовые, за вас молиться день и ношно?
Как вы сумеете с несчастного лица,
Содрать, неверием, безумия коросту?
И кто ж отмолит старые грехи,
Ублажит Бога, требуя уступки?
Кто души падших словом исцелит,
Простив убийцу или проститутку?
Кто по ночам не будет в страхе спать,
Простаивая вечность на коленях,
Чтобы до вас коснулась благодать,
Содрав с плоти суетные пелены?
И может быть безумною толпой,
Что игнорирует заветы тайной встречи,
Но омываемой святой волной,
Воспримется глагол небесной речи.
Или отчаянный, до крайней ноты, звук,
Рожденный ночью, по молитве барда,
Не сможет исцелить, людей слепых, недуг –
Инфаркт духовный миокарда?
Иль все же подойдет заветный час,
Канун распятия и славы воскресенья,
Когда воспрянет мой утихший глас,
И я дострою вам души ковчег спасения.
|
