Я шла и очень торопилась, Попав в людскую суету. Но всё ж, тогда, остановилась, Заметив близко сцену ту. Там, на углу перед проспектом, Где все одним потоком шли, Нелепым средь людей объектом, Лежала женщина в пыли.
Так, после тяжкого запоя, С лицом, опухшим от вина, Совсем не замечая зноя, Спала беспечным сном она. А рядом с нею на тропинке, Где тень давала бузина, В каких то стареньких ботинках, Стояла девочка одна.
И люди мимо проходили, За этой парою следя, И с возмущеньем говорили: «Какое бедное дитя! Что за беспечная мамаша, Дошла до точки уж она! Куда глядит Управа наша? Пусть отберёт на дочь права».
А девочка всех удивляла. Стараясь стыд свой победить, Она людей тех умоляла Её «мамулю» не судить. И всё пытаясь своим тельцем Прикрыть той мамы наготу, Она с открытым детским сердцем Твердила речь свою просту:
«Не говорите так, не надо Про маму добрую мою. Она всегда отдать мне рада Последнюю еду свою. Она хорошая, родная. Вам видеть это не дано. И хоть она уже седая, Её люблю я всё равно».
И я не знаю, как сложилась Той юной девочки судьба, Но в сердце всё же сохранилась Её горячая мольба. Порой устами сих младенцев Бог начинает говорить, Чтоб научить нас своим сердцем Не осуждать всех, а любить.
|