1.
Какая грустная дорога!
Как сон, как серый потолок...
Не получилось диалога -
один длиннющий монолог.
Наверно, ад - это когда
ты не смолкаешь никогда...
Но ум взыскует, совесть гложет,
и монолог прервать не может
никто, ничто: душа вопит
и о грехах былых скорбит.
Но - серый колер как цунами,
и нет прощенья между нами...
А враг не дремлет: вороньё
зловеще каркает: "Моё!" -
язвя податливую память,
и узелки свои "на память"
на шее стягивает ловко,
и тянется змеёй верёвка.
И льётся мутное вино,
и грязно, душно и темно,
и бес полуденный, Евгений,
сквозь пелену недоумений
коварную возносит длань,
и бьётся загнанная лань...
О, царство мёртвых, царство лжи!
Оставь надежду, не дыши!
Или беги покуда цел,
и бес полуденный не съел!
Но пышно тешится гордыня,
и медленно живое стынет,
случайно забредя туда,
где бездыханная среда
неотвратимо, как во сне,
его размажет по стене...
Там всё - тщеславие и дым -
погибель юным и седым!
И поэтическое слово
отнюдь не Божьего улова:
в нем люциферовый изъян.
таких не пушкинских татьян!..
И души - в розницу и оптом,
и бисер свиньями затоптан...
Вот - сцены из "богемной" жизни:
то пир чумной, "канкан" на тризне
моей истерзанной страны,
где всё - под властью сатаны.
2.
Но - время, прочь! Душа трезва,
давно на месте голова.
Я не Татьяна. Слава Богу,
что указал во тьме дорогу!
Идя по ней на Божий свет,
оглядываться смысла нет.
Да, и при чём же здесь Евгений?
Не мой он злой иль добрый гений.
Но - жаль его! По дури влез
он в сон чужой, как в тёмный лес,
и нарубил нещадно дров, -
таких хватает мастеров!..
Потом устал и отряхнулся,
перекурил и усмехнулся,
вороной серой обернулся
и - бах! - проснулся.
Ну, мало ль кто кем обернётся,
когда на левый путь собьётся,
по пьяной лавочке особо, -
глядите в оба!
Глядите, милые, глядите!
И не судимы - не судите!
Кто без грехов? Кто там без дров?
Будь нам здоров!
Когда отпал от Божьей воли,
то ни прощения, ни боли
не жаждет хищная душа,
людские судьбы потроша.
Бог с ним! И - вечные молитвы
на поле жизни - поле битвы...
Когда проиграны победы,
удачи липнут, словно беды,
и мечется в сетях Ригведы,
в косматых бреднях Кастанеды
несчастный горделивый ум,
за мысли принимая шум, -
не мудрено отпасть от Бога,
соблазнами единорога
чужую душу низвести
с её незрелого пути,
когда она слаба, как тля
и без духовного руля...
Не мудрено! Но - Богу слава,
что повернул мой путь направо,
и сердцеведенье Его
меня от пАгубы спасло!
Когда-то грязная дорога
преобразилась!.. Монолога
я не боюсь,
когда молюсь!
Теперь я вижу все цвета -
цветами Господа Христа
на Богом писанной картине.
И серого - там нет в помине!
3.
Удивляя, удивиться,
удалясь от суеты...
Сколь верёвочке не виться -
на другом конце - не ты!
Первый ты или червёртый?
Что былое ворошить!
Умирает только мёртвый,
а живому - жить да жить!
По Стопам идя Господним,
что за нас Себя отдал,
и с Креста предавших обнял,
и страдать не перестал, -
Хоть на миг один облЕгчу
Его муки, Его боль:
выйду первая навстречу -
повиниться пред тобой...
Меж наветом и Заветом -
жизнь похожая на сор,
но пасхальным краснам цветом
окормляется узор.
Розу алую поставлю,
юбку алую сошью,
в сердце тени не оставлю:
не просящего - прощу.
И прощенье как прощанье,
как рождение в Раю!
И заветом обещанье:
верю! верую! люблю!
Ты любви моей не бойся,
ведь она - не на земле!
Ты водой святой умойся,
раз изгваздался во зле!
Полосатый-серый-серый,
где полосочки твои?
Зло смывают высшей мерой
родниковейшей любви!
Я её в себе рощу...
Ты прости - и я прощу!
И простит, быть может, нас
Многомилостивый Спас...
1.03.09
|
