Сквозь раздолья, до боли чудесные, Нашей нищей бескрайней страны Просочились дороги железные, Разрушая удел старины.
И когда рябь промозглая, хмурая Томной осени мерит шаги, А завеса сиренево-бурая Обнимает лениво стоги,
Я люблю мчаться где-то по Родине. Под вагонный размеренный стук Становлюся отчасти юродивым Без улыбки и горестных мук.
И невнятными пятнами странными За окном через пасмурный день, Полускрыв очертанья туманами, Проплывают клочки деревень,
Умирающих с общей разрухою В чреве новых сложившихся бурь. А по ним старики со старухами Рвут убогий дарованный куль.
Молодой цвет забросил угодия, Предпочтя поиск жизненных благ, И поветрие простонародия Опустилось в степной полумрак.
Эта мука скупая, небрежная! Днесь хоронят ее голоса. Только чувство пронзительно нежное, От которого стынет слеза,
У меня возникает в сознании, Только брошу тоскующий взор На осевшие ветхие здания И кривой полусгнивший забор.
Словно в чёрствой неброской обители С размышленьем, куда же идти, Херувимы и все небожители Отдыхают в суровом пути.
Эта тайна не будет разгаданной, А останется или умрёт – Лишь вопрос, не ко времени заданный, Но обретший логичный черёд.
Темнота стелет кроющий занавес, Фонари дряхлых станций в ночи, Позабыв смысл Троиц и Радуниц, Посылают знаменьем лучи:
Мол, совсем недалече источники Вечной неги без всяких изъян... А в ответ алкаши-полуночники Поднимают палёный стакан.
|