Пускай пройдут года, -
Забудется едва ли
Событие, когда
Дзержинского снимали.
На шее трос обвис,
Но затянули краном!
Шёл этот вандализм
По голубым экранам.
В шинели истукан
Висел, как труп безногий.
И цоколя стакан
Враз опустел в итоге.
И, покоряясь судьбе,
На это дело в окна
Смотрело КаГеБе –
И не один не охнул!
И ясно стало вдруг,
На крыше и в подвале,
Что Партии каюк,
Что Щит и Меч в опале!
Что рыцарь ВЧК
Был предан поруганью
И по большевикам
В тот час прошло рыданье!
Экс – член политбюро
Ладонью вытер слёзки -
Хоть пользуйся метро,
Не жди стены Кремлёвской.
Умрёт! Но в честь его
Не назовут проспекта.
Теперь он – рядовой.
Ещё точнее некто.
Взвыл бывший член ЦК
«Гуд бай, автомобили.
И море коньяка,
И горы чахохбили.
Ах, где теперь они,
И сауны, и девы?
Ах, золотые дни
Застоя!
Где вы, где вы?!»
В тот час взрыдал старик –
На всех и вся в обиде:
« Я Первый большевик!
И Ленина я видел!
« Спецом» был!
Спецпайки,
Спецдачи, спецкурорты…
Недавние дружки теперь воротят морды!»
На редкость здоровА,
Но ужасом влекома,
Заплакала вдова
Секретаря обкома.
Заплакала вдова…
- Кому терять охота
Немалые права
И ореол почёта!-
Писатель КаГеБест,
Увидев снитья сцену,
Затрясся, словно лист,
Затем полез на стену.
И слёг в слезах, в поту.
Пускал от страха ветры.
И чем-то на спирту
Отпаивали мэтра.
А деятель искусств,
Известный композитор,
Почувствовал, что пуст,
Что нужен инквизитор, -
Чтоб творчества заря
Его бы озаряла…
И портретист не зря нырнул под одеяло!
Ну, что поделать тут?
О! Как судьба капризна…
Рыдал весь институт
Марксизма-Ленинизма.
И, плача, обнялась
С редактором – редактор…
Журнала «Коммунист»,
Журнала «Агитатор».
И, пьяные слегка,
В слезах сморкались в шторы –
И повара ЦК,
И из ЦК шофёры.
Завгар рыдал – дитя! –
Кто слёзы те осушит?
Дзержинский уходя,
Грозил метро обрушить…
Упали Щит и Меч –
Последняя опора!
Кто может уберечь
От краха и позора?
Как проживёт стукач
Без премий и дотаций?
Прошёл Великий Плач
По стукачам всех наций.
Но не рыдал народ.
Безмолвствовал, как прежде,
Герой на эшафот
Готов идти всё реже…
И лишь две бабы в раж
Вошли –
Как у могилы:
« Железный Феликс наш!
Куды уходишь, милый?»
…Не пожелал удач
Дзержинский.
Не простился.
На этих бабах плач
Великий Прекратился.
…История вольна!
-Не надо ей опеки,-
Ах! Где те времена!
Там стоил хлеб копейки!
Там были так добры,
Дружили так наивно,
Как будто две сестры,-
Раиса и Наина!
|
