Все заснуло. Томик на столе.
Край двора, где тявкала собака.
Стихла потасовка или драка.
Пьяный крик. Природа в декабре.
Пистолет у ВОХРа в кобуре,
и с печатью на лице бумага.
Знаю, знаю, это не мной,
не во мне, не вне меня, не рядом.
Где-то там, где бодрствует конвой,
где судьба начищена трубой,
где гвардейцы спят перед парадом.
Все происходило где-то там,
там, в кофейнях, где глотают мысли
или прозу вскладчину. Где рысью
скользкой половой. Где тарарам.
Все затихло.
Появился Сам.
Двери обесиленно провисли.
Все происходило где-то там,
если что вообще происходило.
Как замок, в улыбку врезан шрам,
и ухмылка, будто ятаган.
Ах, какая дьявольская сила
над столом три черепа склонила!
Этот, в черном, бормотал под нос.
Словно фишки, двигались дворцы
в тонких пальцах. И съедало оспой
стены и казармы. Шлюхи космы
космосом сожрали бубенцы
егеря, что не довес донос.
Месяц дал намек. Открылись створы.
Этот, в черном, пил на посошок,
как урок, твердя пароли. Шпоры
в полночь ободрали коридоры,
и от звона съежился флагшток.
Все происходило не со мной,
в гаванях каких-то, на Тверской,
на Ямской? На кой мне это надо,
где происходило! - Где цикады
или, на худой конец, - прибой...
Спал ужратый в стельку караул.
Выбритый до синевы полковник.
Капитул, асессор и любовник,
спал Лос-Анджелос, Стокгольм, Кабул,
спал, истомой заплывая, стул
в домике, где на стене - половник.
Пушки рявкнули, и ночь - как в смятку.
Щелкали испуганно брегеты.
Смел аллюр полгорода к рассвету...
Те кто смог, бежали без оглядки.
В черном поменял трех жеребцов.
В глотку полночи вошли стилеты
трех, хрустящих на снегу, полков,
не допелись в кабаках куплеты
глупых баб и прочих чудаков.
В черном вытер медленно полой
шпагу, золлинген, булат, эспаду
и, глядя сквозь арку, коллонаду,
дал братве заслуженный отбой.
Грузный шкипер, гулкий, что обстрел,
и команда двигались как в вате,
плакал шут в залатанном бушлате,
император бледный на фрегате
покидал залив, страну, предел...
...............................
Поутру шагал я сам не свой...
Шел туда, где получал зарплату.
Мне казалось, режут за спиной
манифестов белые заплаты
на куски костюм недорогой,
церкви, города, пространства, даты...
Застрелился бешеный виконт.
Было холодно. Я подал завяление
с просьбою о быстром увольнении
из конторы "Агростройремонт".
|
