А жизнь продолжалась…
Кузнечики прыгали весело.
Шуршали стрекозы
с могильной плиты на плиту.
Пахучая кашка,
ромашко-полынное месиво
дышала июлем
в кладбищенском старом саду.
Они не тревожили дум,
молчаливого сговора
ушедших за край
ожиданий, страданий, обид.
Стрекочет кузнец на кресте
с вызывающим гонором,
он весь в предвкушении
грядущих взметающих битв.
Он бьёт за кузнечиху
с дальней могилки соперника,
который дерзнул задней лапкой
к нему задрожать.
За ними следит с любопытством
весёлая Эрика,
не век же ребёнку в могилке
недвижно лежать!
Наддай ему, славный!
Уж бабочки плещут усатые!
Капустница рот позабыла
капустный закрыть.
Надгробья подвинули щелки.
Коровки горбатые
желают увидеть кузнечиков
буйную прыть.
И вот уж земельная братия
весело тыкает
в июльский закат,
окровавленный драмою мак.
Один из кузнечиков лапкою
синею дрыгает,
хрипя, раздувая
блестящий ребер саркофаг.
Смертельно сражение!
А гибель, увы, неизбежная.
Восторгов не скрыть,
в колыхании – густая трава.
И вновь – тишина.
Только девочки косы безбрежные,
во сне разметались,
в подушках горит голова.
Ах, бедный кузнец!
Прилеплю тебе лапку обратное.
Без ей ты не сможешь
у нас в государстве порхать,
но самое главное,
самое, может, приятное,
у нас ты не будешь
уже никогда помирать!
16 апреля 2009 г.
С-Петербург
|
