Мне хочется, как Маяковский.
Чтоб каждое слово в дрожь бросало.
Чтоб от написанного мной,
Душа не пела, а стонала.
Чтоб каждое, что болью высечено
На этом ничтожном листе бумаги,
Что из души больной, не вылеченной
Расплавленной лавой на сердце падало
Чтоб все не выплеснутое, не отданное, не растраченное,
Что береглось только самому близкому,
То, что другим не предназначено
Разлетелось, к чертям собачьим, брызгами!
И это теперь – мучительное, тяжелое,
Что изначально к облакам подбрасывало.
Безжалостно волочет сейчас по полу,
До последней клеточки мозг высасывая.
В темноте, крик, застывший в безумии.
И внутри, пламя адское ревности.
Нет, любовь не придумали люди!
Это кто-то сильнее нас тешится!
Но одно, и печалит, и радует,
Что не всем это чувство предписано.
И один лишь из тысячи знает,
Как вулкан извергается искрами.
Но лишь раз, видев это прекрасное,
Не реально принять что-то меньшее.
Лучше на пол пусть что-то красное,
Из остывшего тела плещется.
Все равно душа зверем затравленным,
По заснеженным улицам мечется.
Словно псих, до конца не подавленный,
Тот, который уже не излечится.
Что ж, давай! На куски ее грешную!
Разорви, все равно тебе не нужна!
Не судьба ей тобой быть изнеженной,
А другим быть не может изнежена!
Лучше ты! Лучше уж от любимых рук!
Задыхаться в предсмертных конвульсиях.
Только так добивай, чтобы этих мук,
Не осталось бы и в последнем пульсе!
|
