В этот поздний вечер занятия давались мне на удивление тяжело. Сухой скучный конспект отчаянно не желал задерживаться в голове. Моя муза словно взбесилась, барабанясь в сознание и хватая за шкирку воображение. Сердце щемило от жгучего неодолимого желания дать выход своему внезапно проснувшемуся вдохновению, но вот преподавателям в свою очередь конечно же было глубоко наплевать на эти проявления моей творческой натуры, их куда больше волновало знание пройденного за год материала. Что ни говори, а сессия – штука серьезная и приходилось, «завязывая себя в десять морских узлов», зубрить занудные строчки. Но конечно же любому студенту нужны передышки и осилив с «натужным скрипом» очередную тему я опрометью бросилась в кухню, чтобы позволить улечься, взбаламутившимся от неожиданно свалившейся на мою голову информации, мыслям и выпить желанную и долгожданную чашку чаю.
В доме стояла звенящая тишина, ибо то, что для студента (особенно во время сессии) вечер, то для остальных глубокая ночь, отмеченная на циферблате часов цифрой три, то есть три часа ночи… Тихонько пробравшись через коридор, погрязший в кромешной темноте, я вступила в залитую фонарным светом кухню. Твердо решив, что света в самой кухне зажигать не стану, довольствуясь скромными крохами, долетавшими сюда откуда-то снизу с обочин шоссе, проходившего прямо параллельна нашему дому, я практически на ощупь налила кружку чаю и уселась возле окна, выходившего как раз на проезжую часть. Из этого окошка всегда открывался чудеснейший вид, даже не знаю чем оно было так привлекательно, но здесь я всегда находила хоть крупицу вдохновения. Солнце давно зашло, окрасив небо иссиня-черными красками, но на горизонте просматривалась полоска блеклого багряного сияния, и сознание тут же подкинуло мне куда более интересную тему для размышлений, чем зачитанные до дыр конспекты: «Интересно» - подумала я – «это все еще последние отголоски заката, или уже вступающий в силу рассвет?» Но сознание так и не нашло точного ответа на мой вопрос, так как эта полоска уже с начала лета не исчезала ни на секунду, стирая грань между концом прежнего дня и началом нового, и делая их будто бы двумя актами одного большого фееричного представления, длинною в ночь. В форточку тем временем задувал свежий ночной ветерок, приносивший с собой запах чьих-то тревожных и счастливых сновидений и казалось, что все представлявшееся взору по ту сторону окна тоже является чьей-то ночной фантазией. Может быть как раз моей…
Наверно в такое время в нашем тихом городке не спала только я, по крайней мере все окна попадающих в мое поле зрения домов давно погасли, и теперь спали таким же крепким сном, как и их хозяева, но произошедшее дальше разубедило меня в собственных же домыслах. В одном из окон дома напротив совершенно внезапно загорелся свет и, отодвинув тяжелую занавеску, в нем появилась высокая темная фигура. Человек замер у окна, вглядываясь в темноту. Что он пытался там увидеть и пытался ли мне неизвестно, но неоспоримо остается одно: он вызвал во мне жуткий интерес и надолго приковал к себе мое внимание.
Уже спустя минуту я не смогла сдержать рвущееся наружу вдохновение и произошло нечто уж совершенно необычное: я полетела. Нет, конечно у меня не выросло крыльев и я не стала вдруг способна к левитации, но для сознания, которое и отправилось в полет в эту секунду не существует силы притяжения. Кухонное окно осталось где-то позади, я воспарила над ночной трассой, потом немного покружила над черной толщей соснового леса, высившегося стеной по ту сторону дороги и нырнула в окно, за которым продолжал оставаться темный силуэт. Секундой позже я оказалось за спиной этого человека, но, видимо от того, что не имела понятия, как он выглядит на самом деле, мое сознание не стало утруждать себя прорисовкой подробностей, а просто оставило передо мной темную неясную фигуру. Я долго смотрела в окно из-за его спины, пытаясь понять что же он там ищет, но ответа не было. Вдруг он тяжело вздохнул и мне на секунду показалось, что он глубоко несчастен. Он искал за окном успокоения, выход собственным эмоциям, но не находил, от того, что просто смотрел, не заглядывая в суть увиденного, он не видел красоты представшей перед ним картины, не ощущал всей прелести момента, он просто видел ночь, такую же, как и сотни других. Мне вдруг показалось от чего-то, что я смогу помочь ему в его поисках и слова полились сами собой:
Тебе не спиться этой ночью темной,
Ты смотришь в даль незрячими глазами,
И разглядеть не можешь даже скромной
Искры надежды в этой тьме печальной.
Но что ты ищешь в этой темной дали?
Позволь, мой друг, спросить тебя об этом…
Ужель удумал в ночь сливать печали?
Не для того она дарована поэтам!..
Открой свои глаза немного шире,
Взгляни на мир, сегодня столь прекрасный,
Представь, что стал один ты в целом мире,
И только ты все это видишь ясно…
Смотри, от края света расстелилось
Огромным полотном ночное небо,
И звезды, как алмазы приютились
В его богатых и бескрайних недрах.
Во всех домах сейчас под потолками
Свой правят бал людские сновиденья.
Впитай чуть-чуть от каждого и сами
Они тебе дадут успокоение…
Последовал еще один вздох, но на этот раз глубокий и блаженный, втянувший в его легкие свежий ночной ветерок, вместе с приносимой им прохладой и чистотой. Теперь он впитывал вместе с этим ветром саму атмосферу ночи, с ее способностью скрывать всю грязь и невзгоды этого мира, наверно она скроет до утра и его печаль.
Вдруг что-то резко развернуто меня на все сто восемьдесят градусов. Я увидела совершенно пустую комнату с белыми стенами. Она была залита ярким ламповым светом, хотя ламп я нигде не заметила. «Не удивительно» - подумала я – «что он не желает смотреть на эти голые стены. В них нет ровным счетом ничего. Неудивительно и то, что, проводя время в этом совершенно пустом пространстве, он разучился замечать очевидное, ведь здесь очевидно лишь отсутствие всего, на что может упасть взор».
В этот момент что-то резко потянуло меня обратно, словно кто-то начал сматывать обвязанный вокруг моего пояса страховочный трос и очень скоро меня втянуло обратно в окно родной кухни. С минуту я сидела совершенно не воспринимая реальности, я всем естеством тянулась обратно, не желая оставлять этого и без того одинокого полуночника в его голых пустынных застенках, но потом поняла, что теперь он уже не в этой комнате. Он, как я несколько секунд тому назад бродит по улицам спящего города, собирая в ладони обрывки чьих-то снов, а значит он уже не так уж одинок.
Я наконец успокоилась и, подняв глаза, кинула взгляд на то самое окно, за которым оставила своего героя, но света в окне давно не было. Оно спало, как и сотни других окон. «Что ж» - пронеслось в голове – «пусть ему присниться что-то хорошее. Кто знает, может быть позже, когда доучу свои конспекты, я вернусь сюда и он поделиться со мной своими снами…»
|
