ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДЕЦ* Петербургские сумерки умерли, и лишь запад, зарей всё дыша, метит кровью по черным улицам скаты крыш… Догорят не спеша небеса – всё от тьмы отворачиваясь, всё малиновей на ветру – над заливами, речками-дачками у окраин твоих, Петербург, где не воздухом дышится к вечеру: словно студень глотаешь крутой – пересоленный, переперченный, гарью дышащий с мостовой.
По-над Каменным островом остовом проржавелым ноябрь проскрипит – проплывет, как корабль, над погостами, над гранитами Марсовых плит, над болотами, бухтами, Охтами с лунным отблеском слюдяным, – хоть никак не расстанется с окнами, не растает в них алый дым, – над Невою, дрожащей от холода, над смертельною невской водой, где душой умирать нам от голода – как всегда, не впервой, не впервой… проплывет, чуть бортами покачивающи, рассыпая листву на лету – на теперь ничего уж не значащую жизни прожитой суету.
Перекрестки пустынные Невского смотрят вслед – как над ними во мгле лижет днище волна поднебесная, от винта разбегаясь на две: расходясь, растворяясь, разглаживаясь и стекая за окоем, тихо жизнь раздвояется заживо – не мертвы, и уже не живем… И ни звука, ни всплеска, ни шороха – только инея вороха: словно бритвою небо распорото – сыплет белые потроха.
От Дворцовой до Лавры задумчивой, верно, след корабельный скуп: как Летучий Голландец над кручами петербургских соборов и труб – проскрипит, проплывет, не развалится, даже киля не замочив, то ли к Северному, то ли к Баренцеву – молчаливо-красноречив. И корма его серо-рыжая, уплывая в туман и даль, оставляет тебя, обиженная жизнь, – которую не жаль…
1989 (редакция 2001)
________________________________________________ * В стихотворении использован образ одноименного легендарного корабля-призрака (Ред.).
|