Было время на жизнь запоздалое,
будто эхо, в котором душа,
или то, что как птица устало и
снижается, трудно дыша.

То, что было отмерено полностью
и отрезано наспех уже,
как букетик, забытый над пропастью,
у окна, на седьмом этаже.

...

Было солнце, как сердце, немолодо,
и печалило, взгляды кровя.
Бил закат в самоварное золото,
тяжело выгибая края,

и ломаясь цветами и гранями,
бился лучик в хрусталики — дзи-инь!
А ещё был столетник с геранями
и в зрачках твоих алая синь.

Грелись солнечных капель горошины
на ладошках цветочной души.
И сверкало в глазах уволоженых,
и смеркало у дальней межи.

И ещё, от сгорающей алости,
был на окнах гераневый дым,
и от неба, в закатной усталости,
пахло розовым и золотым.