ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО КОТА

ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО КОТА

Всем надо тепла для души хоть немножко,
Что «меньшие братья» порою дают.
Жила и у нас чёрно-белая кошка
На равных правах, дополняя уют.

Воровка – но всё же в бесспорной фаворе -
Она из больного, верхом на груди,
Умела как лекарь вытягивать хвори -
Ведь после такого – хоть всё укради!

Её берегли мы – как ока зеницу.
Другую такую не сыщете вы -
И мышь не обидит, и даже синицу
Не сгонит во сне со своей головы.

С «пелёнок» жила, уж наверно лет десять…
Нашёлся один отморозок-дебил -
Которого, в общем-то надо б повесить -
Ударом ноги нашу кошку убил…

Скандал, выяснения, море печали –
Ну, можно сказать, пережили едва.
Имели собак, но по кошке скучали.
Прошло после этого месяца два.

Рыбалка, охота – хоть в мире всё рухни…
Однажды я днём потрошил окуней
В своей многолетней охотничьей кухне -
Вдруг крыша под кем-то «прогнулась» на ней!

Как гром громыхает, не знаю – уж так ли?
Я вышел. И вижу – неведомый зверь,
Мешок тёмно-синей свалявшейся пакли
Седлает навес, накрывающий дверь.

Сверкающий взгляд захватил как магнитом –
Да это же кот. И такой великан!
Глаза – полыхают вулканом огни там,
И сам он – как слипшейся грязи вулкан.

Я – руку, - от когтя продольная рана.
Я – рыбы забросил на крышу кусок.
С урчанием льва и с шипеньем варана,
С отвагой орла – на добычу бросок.

Сожрав половину почищенной рыбы
Он тихо ушёл – видно справить нужду.
«Вернулся хоть он до вечерней поры бы -
Я с рыбным подхватом его подожду».

Явился он утром, моргнул виновато.
Я пальцем с опаской за ухом потёр.
А шерсть – как колючая грязная вата…
Куснулся небольно – «Ну, брат, – ты хитёр!»

И вот завертелось – он целыми днями
Сидел и съедал всё что я привозил.
В нём всё исчезало как в прорве, как в яме -
Пустел не набравшись мой старенький «ЗИЛ».

Филейки из зайцев, молоки амуров,
Желудки фазанов, и печень гусей.
Приходит голодный – и скалится хмуро,
Нажрётся – и жизнью доволен он всей!

Но диким остался – с рычаньем, как тигры
«Хрустят» антилопой – так кости он грыз.
Поев, затевал полудикие игры,
Таскал мне в подарок придушенных крыс.

Он стал дружелюбней и чище гораздо.
Я даже мяукать его научил.
Он знал как урчит за углом моя «Мазда».
И только как кошка пока не лечил.

И вдруг он исчез – вот и радость погасла.
Все крыши облазил – хоть вой от тоски.
И ждёт в холодильнике рыба – как масло,
И самые лучшие дичи куски.

Но вот через месяц, утратив надежду,
Замученный самой холодной из зим,
Я вышел, одев потеплее одежду,
И стал, онемев, бурной сценой сразим…

Никто не поймёт моей радости даже-
Мой кот в нетерпении топчет навес
Шипит от восторга, весь в листьях и саже…
И вдруг, замяукав, на руки полез.

«Не слишком обласкан ты этой зимою,
Теперь я навечно тебя приручу.
В охотничьей кухне отчищу, отмою
И раны бойцовские все залечу!»

*

Метёт за окном непривычная вьюга.
Разинув в него в удивлении рты,
Прохожие - в страхе – вот это зверюга!
Бывают же в жизни такие коты!