Душа, душа, ты простовата, доверчива, как птенчик рыжий, что мне на руку сел когда-то, ладонь царапками открыжив.
Глаз осетровые икринки, усталый взгляд, такой бесстрашный, а заед жёлтые пластинки казались кукурузной кашей.
Он всё сидел, сутуля спину, такой взъерошенный и милый, смешной ребёнок воробьиный, не рассчитавший, дурень, силы.
Он всё сидел, и всё качался, и пялил плёнку на глаза, меня ни капли не боялся, и я была конечно - "за".
А это детское доверье меня кидало в тихий ужас. Ведь запросто! Как ногу дверью! Так мал его мирок и узок.
Но миссия так умиляла - побыть площадкой, ах, пострел! Побыть древесным филиалом. А что потом? Он улетел...
|